Кто сегодня не бросает камушки в огороды правительства, депутатов, президента? Вряд ли такие найдутся. И речь идёт вовсе не об оппозиционерах. Даже лояльно настроенные к властям граждане могут выдать такую тираду, мало не покажется – сам слышал не раз и в метро, и в электричке. Так и говорят: я – за Путина, за Медведева, но и их тоже иногда нужно «лупить», чтобы не расслаблялись. Синонимы закавыченного слова приводить не стану, вы их и без меня знаете. Любит у нас народ загнуть крепким словцом, когда речь заходит о руководителях разных уровней. Достаётся и новичкам, и засидевшимся товарищам.
Критиковать и рвать горло о том, что всё ужасно и плохо – это теперь даже в какой-то степени стало модным. Проблем, конечно, хватает, нам иногда кажется, что решить их очень просто. Ну, типа, мне бы сейчас заполучить тот или иной портфель, я быстро навёл бы порядок. Эх, они бы там у меня зашевелились все. Я бы… да я… Словом, известная история. Как и та, где говорят, что там, на верху, все крохоборы, жулики, воры, верить никому нельзя и т.д. и т.п.
Это скучно и бесперспективно. Не люблю крикунов. Меня всегда интересовало и интересует, как живут руководители разных уровней, как рассуждают, чем занимаются, о чём мечтают, могут и хотят ли они приносить пользу простым людям. И оказывается, они такие же, как и мы.
Радует то, что сегодня обычный школьник, может (при определённой настойчивости) взять интервью и у помощника президента , и у губернатора . И когда мне пытаются взрослые недовольные дяденьки и тётеньки внушить, что обстановка в стране стала невыносимой, я всегда привожу этот пример - пример открытости и доступности власти. Вспомните напыщенных и надутых чинуш советских времён. За один «неправильный» вопрос мог бы всю жизнь потом отмываться. Сейчас, конечно, всё иначе, хотя, повторюсь, проблем хватает. Но главное, чтобы во власть приходили люди, которые умеют и решают эти проблемы.
В этот раз мы встретились за чашкой чая с руководителем Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства города Москвы Комиссаровым Алексеем Геннадиевичем. Удивительно открытый и искренний человек, приятный собеседник.
Михаил Самарский: Алексей, спасибо, что согласился ответить на мои вопросы. Радует, что среди российских чиновников всё меньше и меньше людей, страдающих так называемым «взрослым шовинизмом». Итак, первый вопрос: как, имея успешный бизнес, победив в российском этапе международного конкурса «Предприниматель года 2010», вдруг угораздило стать чиновником? Что это для тебя - экстрим, стремление к неведомому или, что называется, гражданский долг?
Алексей Комиссаров: На самом деле, это произошло случайно, потому что между предложением перейти на работу в правительство Москвы и собственно назначением прошло около недели. Было действительно неожиданно, действительно внезапно. С другой стороны, наверное, нет ничего случайного в жизни, и ещё задолго до этого предложения я стал задумываться, что бизнес – это хорошо, но нужно что-то делать ещё и как-то реализовываться. Потом всегда есть такой момент: в бизнесе по прошествии какого-то времени начинаешь чувствовать, что те цели, которые ставил, уже достигнуты и, соответственно, цели нужны новые. Практически каждые где-то три-четыре года, когда я занимался бизнесом, ставил какие-то новые задачи, но потом понял, что они уже не такие амбициозные, я их решал, целей этих достигал, но, наверное, это уже не так впечатляло, не так радовало, как вначале. Здесь, когда предложили, я понял, что это такой очень серьёзный шаг и решил попробовать. Поэтому, что это - экстрим или гражданская позиция, наверное, и то, и другое. С одной стороны, проверка себя, потому что очень много людей, которые говорят, как всё у нас плохо, а вот попробовать самому что-то сделать, это гораздо сложнее.
М.С. Я сам сейчас планирую свою дальнейшую жизнь и меня интересует вот какой вопрос: совпали ли твои юношеские планы с реалиями нынешней жизни? Ты сейчас занимаешься тем, чем хотел заниматься в школьные, студенческие годы? Или это земля и небо?
А.К. Скорее, земля и небо, конечно. Надо понимать, что мои детство и юность проходили в Советском Союзе, поэтому, конечно, в детстве я не мог себе представить, в какой стране я буду жить через двадцать лет. Единственное, что я и в детстве любил автомобили, в юношеские годы занимался автоспортом. Очень любил ремонтировать автомобили, достаточно хорошо в них разбирался, и потому бизнес был связан так или иначе с автомобилями, это то, к чему лежала душа. А вот то, что я окажусь на госслужбе, представить не мог, причём даже ещё несколько лет назад.
М.С. Наверное, потому и выбрал Автомобильно-Дорожный институт? Это была мечта?
А.К. Да, я всегда любил автомобили. Родители у меня учёные, химики – и мама, и папа. Наверное, они надеялись, что я по их стопам пойду. Но меня химия особо никогда не привлекала. Но родители и не настаивали, считали, чтобы главное - я выбрал то дело, которое мне будет интересно. Поэтому я решил поступить в МАДИ на факультет автомобильного транспорта. Собственно у меня специальность инженер по обслуживанию и ремонту автомобилей. То, что меня всегда привлекало.
М.С. Известно, что ты служил в Советской армии. Были ли попытки уклониться, как сейчас говорят, отмазаться от армии? И в каких войсках служил?
А.К. Попыток отмазаться… Даже мыслей таких не было. Не могу сказать, что я рвался в армию, но я считал, да и время такое было: сказала Родина, надо долг отдавать. Считаю, что мне повезло, потому что нас готовили к службе в Афганистане. Но, слава Богу, на моё счастье, как раз к тому времени, когда нас должны были туда отправлять, начали выводить войска из Афганистана и соответственно нас не отправили. Какое-то время я был в «учебке», потом нас направили в Германию, в танковые войска, но я там был водителем автомобиля.
М.С. Что дала тебе военная служба? До какого звания дослужился? Не жалеешь о «потерянных» годах?
А.К. В армии дослужился до сержанта. Это были те годы, когда в армию призывали из института, даже если в ВУЗе была военная кафедра. У меня был как раз тот самый случай. Когда вернулся из армии, я продолжил обучение в институте, там закончил военную кафедру и соответственно получил звание лейтенанта. Сейчас я офицер запаса. Что дала служба? Моё мнение не изменилось ни во время службы в армии, ни по прошествии многих лет. Я не считаю, что все должны отслужить в армии, у меня нет такого подхода, что это прямо жёстко обязательно любому молодому человеку пройти через армию, но в то же время я не жалею, что отслужил в армии. Были достаточно непростые годы, но главное, чем я горжусь, что, несмотря на все сложности, меня никто ни разу не унизил, а ещё больше горжусь тем, что я никого не унизил.
М.С. Но дедовщина была у вас в части?
А.К. Дедовщина была. Но дедовщина дедовщине рознь. Для меня дедовщина заключалась в том, что вначале службы постоянно ходил в наряды, вся тяжёлая работа сваливалась на молодых, это, конечно, всё было…
М.С. Ну, а какие-то поступки в армии были, которые, если вернуться назад, не повторил бы?
А.К. Нет. Я почему и говорю, что горжусь тем, что, будучи уже старослужащим, никого никогда не унизил. И вообще, я заметил, что в армии самые злобные «деды» это те, кого больше всего унижали, когда они сами были молодыми солдатами.
М.С. В 2008 году ты занял 1-ое место на Кубке России «Эндуранс», являешься Кандидатом в мастера спорта по шоссейно-кольцевым мотогонкам. Это теперь в прошлом? Или мы ещё услышим имя чемпиона?
А.К. Надеюсь, что мотоспорт не совсем в прошлом, и что ещё будет возможность погонять на треке, но, конечно, вряд ли будет шанс стать каким-то чемпионом. Уже так сказать возраст совсем не тот. Но мотоспорт по-прежнему очень люблю, я вообще люблю все экстремальные виды спорта. Мотоцикл – это особенное средство передвижения, которое даёт и ощущение скорости, и ощущение свободы, и невероятные впечатления. Сейчас очень скучаю… последнее время редко удаётся сесть на мотоцикл и давно уже не выезжал на трек. Но может ещё получится…
М.С. Алексей, удаётся ли тебе сейчас при твоей должности совмещать основную работу, преподавательскую деятельность, руководство бизнес-инкубатором Академии народного хозяйства? Не знаю, может, есть что-то ещё… Судя по твоим сообщениям в твиттере, ты частенько возвращаешься с работы домой за полночь, хотя в восемь утра уже на работе? Как тебе удаётся быть всегда в форме? Поделись секретом.
А.К. На самом деле, к сожалению, далеко успеваю не всё из того, что хотелось бы успевать. В первую очередь, конечно, страдает семья, не хватает общения с детьми, провожу с ними гораздо меньше времени, чем хотелось бы и следовало бы. Что касается другой какой-то деятельности, то на неё сейчас остаётся тоже времени совсем мало, на преподавательскую, на бизнес-инкубатор, потому что львиную долю занимает основная работа. Вообще, я считаю, что, если человеку хочется успевать, если ему интересно, то он может много и долго работать, конечно, нужно всё это делать с неким интересом к жизни, к работе, тогда не сложно работать много.
М.С. Есть известное выражение «рабочее время и зарплата идут рука об руку». Много ли платят руководителю Департамента Москвы? Или в твоей деятельности присутствует энтузиазм?
А.К. Должен честно признаться, материальная составляющая для меня в этой работе изначально не являлась основной и не является сейчас. У меня, слава богу, есть бизнес, получаю дивиденды, и имею право. Я сейчас не управляю компанией, не занимаюсь оперативным управлением, но являюсь соучредителем. Поэтому про зарплату могу сказать только то, что, если бы я сейчас пошёл на рынок труда, то мог бы легко претендовать на работу с гораздо более высокой зарплатой. Но я не хочу здесь измерять свой труд деньгами, кроме зарплаты есть много других мотиваторов для человека и чувство того, что это важно и полезно, что делаешь, и плюс какое-то моральное стимулирование. Для меня в моей работе большим стимулом является возможность встреч, общения с большим количеством интересных людей. Это действительно важно и интересно.
М.С. Алексей, ты уже руководишь Департаментом науки более полутора лет. Скажи, пришлось повоевать с кабинетными «динозаврами» или до сих пор ещё с ними воюешь? А может, таких и не было? Сработался со старой командой? Были ли откровенные противодействия?
А.К. Конечно, были. И конечно есть. Люди, которые пришли сейчас в Правительство Москвы из бизнеса, они по другому смотрят на те подходы, которые были приняты раньше, на то, как организована работа. Это совсем не совпадает с тем, к чему мы привыкли. Очень со многими людьми из старой команды пришлось расстаться, но при этом говорить, человек из старой команды – человек плохой, конечно, нельзя. Я встретил много людей тех, кто работает уже очень давно, - и умные, грамотные, у которых есть чему поучиться, так что здесь такого противопоставления нет. Но то, что приходится сталкиваться с, как ты назвал их, «кабинетными динозаврами», да. И, конечно, здесь у меня не самая высокая компетенция и где-то в каких-то аппаратных вещах я проигрываю, но по этому поводу сильно не переживаю.
М.С. Скажи, а тебе не кажется странным название Департамента? Если мне не изменяет память, полное название «Департамент науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы». Я, конечно, могу заблуждаться, но, по-моему, намешано тут слишком много. Или это оправдано – в одном флаконе и наука, и промышленная политика, и предпринимательство?
А.К. Объединение произошло чуть больше года назад, раньше было два департамента. Департамент поддержки малого предпринимательства, другой - Департамент науки и промышленности. Их решили по разным причинам объединить. И собственно, идея заключалась в том, что город должен создавать условия для того, чтобы здесь было производство, здесь был бизнес, чтобы здесь были предприниматели. А когда речь идёт о том, какой бизнес, какое предпринимательство, какая промышленность в первую очередь должны поддерживаться, то сейчас ни у кого нет сомнений, что для Москвы это может быть только высокотехнологической промышленностью и высокотехнологическим бизнесом. Это то, что с одной стороны, нужно городу, а с другой стороны то, чем может отличаться Москва. И поэтому здесь объединение с наукой очень важно, и это одна из наших задач сделать так, чтобы крупный бизнес работал и взаимодействовал с малым, чтобы могли передаваться какие-то заказы малому бизнесу. Чтобы малый бизнес имел доступ к крупному бизнесу. Мы не поддерживаем фундаментальную науку, хотя она очень важна, нужна, но это задача государственная, федеральная. А наша цель – сделать так, чтобы как можно больше открытий, идей, изобретений, которые делают учёные, реализовывались в бизнесе и в высокотехнологичных компаниях. Поэтому для меня это объединение не кажется чем-то неправильным и искусственным - определённый смысл в этом есть.
М.С. Изучая историю нашей страны, культуру, менталитет, мне трудно было не догадаться, сколько у тебя вдруг после нового назначения обнаружилось друзей, советчиков, «партнёров». Наверняка приходится кому-то отказывать, говорить «нет». Обижаются или относятся с пониманием?
А.К. Конечно, приходится говорить «нет» и это приходится говорить любому человек на любой позиции. Нельзя, да и невозможно быть хорошим для всех. Круг общения сильно расширился за счёт новых знакомых, за счёт тех, с кем давно не общался, но сейчас они появились. Стараюсь, по крайней мере, старым друзьям, знакомым, как минимум, в общении не отказывать никогда, но времени не хватает, поэтому приходится говорить «нет».
М.С. Есть ли у тебя какие-то свои методы противодействия коррупции? Приходилось ли тебе по работе сталкиваться с этим отвратительным явлением? Каков твой принцип в этом вопросе?
А.К. Конечно, приходилось. Я для себя принял решение, и у меня очень жёсткий подход: я никаким образом не хочу конвертировать свою работу в какие-то материальные блага, в любом варианте. Соответственно не хочу, чтобы такие явления происходили в том Департаменте, который я возглавляю. Поэтому многие вещи были заменены и изменены подходы, я считаю, что борьба с коррупцией, с моей точки зрения, вестись двумя способами: первое - максимальной открытостью всех процессов, и второе – максимальным убиранием различных барьеров. Есть хороший пример. Он не мой, но я с ним столкнулся за время работы. Мэр Москвы где-то полгода назад отменил «разрешение» на установку кондиционеров в жилых домах. И очень много было возмущения и разговоров о том, как же так теперь все фасады будут в кондиционерах, будет ужасный вид у Москвы, но прошло несколько месяцев, а кондиционеров не стало появляться больше, чем раньше появлялось. То есть, о чём это говорит? Кто хотел, тот и раньше их ставил, только всё это делалось за взятки. Вот чем меньше будет ограничений, тем меньше будет возможности для злоупотреблений. Другого способа борьбы с коррупцией я не вижу. Но и, конечно, ещё важно, чтобы во власть приходили люди, у которых другие ценности жизни.
М.С. Изменилось ли у тебя отношение к людям, имею в виду тех, кого знал до государевой службы?
А.К. К конкретным людям - нет. У меня не было повода в связи с этим в ком-то разочароваться или наоборот как-то восхититься. Но в целом к чиновничьей службе отношение очень резко изменилось. И я вижу теперь людей, которые очень много работают и далеко не все, как сегодня некоторые говорят, воры, жулики и взяточники. Словом, труд очень непростой.
М.С. Появились ли новые друзья, совершенно новые взгляды, неожиданные мнения?
А.К. Новые друзья появились. Я уже говорил, что для меня это один из самых больших плюсов этой работы то, что очень много встреч с интересными людьми. И многие из этих людей такие яркие, с которыми мне хотелось бы дружить и общаться. Большое удивление от госслужбы связано с тем, что практически нет «чёрного-белого». Абсолютно любое решение, любой Закон, любое действие можно рассматривать с самых разных точек зрения, можно критиковать. Собственно сегодня нет ни одного закона, который приняли бы и все сказали бы «да», слились бы в экстазе и сказали: это то, что всем нам нужно. Жизнь слишком сложна и в любом случае, делая какие-то хорошие преференции для одной части населения, одновременно делаешь так, что другая - вынуждено страдает. Либо для кого-то налоги повышаются, либо права каким-то образом ущемляется, и поэтому одно сейчас из таких основных впечатлений, что, безусловно, нужно выслушивать самые разные мнения. Но решения всё равно приходится принимать самому, исходя из того, к чему склоняется разум и сердце.
М.С. Как ты считаешь, твоя работа приносит пользу городу, стране? Удалось за эти полтора года сделать что-то важное, перспективное, основательное. Или вы ещё в начале пути?
А.К. Надеюсь, что мы ещё в начале пути, тем не менее, на мой взгляд, уже многое что удалось сделать. Если говорить про какие-то яркие проекты, то мы, например, сделали таможенный пост для учёных. И сейчас научную продукцию можно импортировать и экспортировать очень быстро, на это уходит буквально несколько минут, а ещё год назад на это уходило около полугода. Это касается нестандартных образцов, которые не попадали под таможенные коды, и требовалось много согласований, соответственно возникали барьеры и проблемы. Мы подготовили Закон о Научно-технической инновационной деятельности, который предусматривает льготы для высокотехнологичных компаний. Мосгордума приняла его. И сейчас первые такие компании стали в Москву приходить, основной результат будет не сразу, через несколько лет, но уже понятно, что с приходом таких компаний и экономика города выиграет, и самое главное, люди, которые на таких предприятиях работают, это те люди, которых хотелось бы побольше видеть среди жителей нашего города. То есть, люди образованные, продвинутые, творческие, умные.
М.С. Я читаю твой твиттер и примерно знаю ответ, но спрашиваю для наших читателей: чем интересна для тебя твоя работа?
А.К. Я не знаю, какой ответ знаешь ты, но интересна она многим – и общением с разными людьми, но, наверное, самое важное, ты понимаешь, что ты можешь делать что-то нужное и полезное для родного города, в котором родился и живёшь, и как-то изменить здесь нашу жизнь к лучшему.
М.С. Случались ли какие-то курьёзы на посту главы Департамента?
А.К. В первое время было много если не курьёзов, то, я бы сказал, накладок с не очень ясным для меня пониманием того, как устроен документооборот, как что и кому пишется, отправляется. Но вот таких ярких примеров, наверное, сейчас не расскажу, но мелких было много.
М.С. А желания плюнуть на всё и снова уйти в бизнес, не было?
А.К. Иногда возникает. Особенно когда тяжело, действительно хочется на всё плюнуть и уйти, но сдерживает то, что… условно говоря, тем самым показать, что тебе слабо. Но я вообще ничего не привык бросать на полпути. Мне кажется, сначала нужно что-то реализовать, а потом уже можно думать о каких-то следующих этапах в бизнесе или в чём-то другом. Пока у меня ощущение, далеко не всё сделано, что задумано.
М.С. Ты хорошо знаешь проблемы российского бизнеса. Это был взгляд с одной стороны - предпринимателя. А как ты смотришь на эти же проблемы теперь с другой стороны – со стороны чиновника, курирующего предпринимательство Москвы.
А.К. Что касается каких-то внутренних убеждений, то, честно говоря, они особо не поменялись. Я как считал, так и по прежнему считаю, что для предпринимателей московских, российских в целом, самое главное, чтобы им никто не мешал, чтобы они могли заниматься своим делом. И второй важный момент для предпринимателя - это возможность планирования своего бизнеса. Соответственно знать, какие планируются законы, знать, как изменятся те или иные ставки, налоговые платежи. Знать их заранее для того, чтобы иметь возможность прогнозировать как правильно вести бизнес. К сожалению, не всегда у нас происходит так, как хотелось бы, я это вижу и с той, и с другой стороны. У меня есть некий внутренний дискомфорт от некоторых мер поддержки, которые мы оказываем предпринимателям. Эти меры определены федеральным законом, и они кому-то помогают, но в то же время меня не покидает ощущение, что пользуются ими в основном те, кто «умеет» ими пользоваться, а не широкий круг предпринимателей. Поэтому всё время нахожусь в каком-то процессе возможного пересмотра и рекомендаций по изменению этих мер поддержки.
М.С. Хватает ли тебе полномочий, чтобы эффективно решать проблемы в рамках города? Устраивают ли тебя Законы? Или их нужно кардинально менять?
А.К. Законы далеко не все устраивают, с точки зрения предпринимательской деятельности. Очень много ещё существует барьеров, очень много проблем, но я вижу, что они сейчас, как минимум, обсуждаются и есть возможность их какого-то изменения, улучшения. Что касается полномочий, и да, и нет. Я считаю, что каждый человек на своём месте может и должен сделать достаточно много, но иногда я понимаю, что для того, чтобы что-то изменить, решение должно быть принято на боле высоком уровне. Но мне сейчас нравится команда, в которой я работаю. По крайней мере, у меня есть возможность доносить свои мысли и свои соображения, предложения. Так что надеюсь, что можно будет реализовать те идеи, которые сейчас есть.
М.С. В одном из своих интервью ты с восторгом говорил о взаимоотношениях между британскими преподавателями и слушателями. Тебя поразило не только уважение к студенту, но и открытость преподавателей, которые легко давали свои мобильные телефоны и имейлы. Что-то изменилось с тех пор в наших учебных заведениях? Есть ли возможность как-то повлиять на поведение российских преподавателей? Ты продвигаешь эти идеи в нашу жизнь?
А.К. С точки зрения профессиональной нет, не продвигаю, потому что я напрямую не имею к этому никакого отношения, а с точки зрения общечеловеческой, гражданской, я считаю, что наше образование далеко не такое плохое. У него есть большие преимущества перед европейским, поскольку у нас в наших инженерах, учёных, в наших любых специалистах воспитывается меньше шаблонного мышления. Всё-таки европейское образование, американское, оно более такое, основанное на кейсах, изучение каких-то ситуаций и решение в рамках этих ситуаций. У нас для творчества возможностей гораздо больше. Что касается преподавателей, если говорить о бизнес-образовании, то очень хочется, чтобы люди приходили из бизнеса. Кстати, процесс идёт, и я думаю, что он будет продолжаться. Когда 10-15 лет назад только стали появляться бизнес-школы, понятно, что преподавать там было некому. И преподавать, к примеру, маркетинг, мог профессор, который до этого тридцать лет преподавал основы марксизма-ленинизма. Конечно, ему было сложно перестроиться. Сейчас больше людей, которые уже имеют собственный опыт, имеют опыт успешного предпринимательства, и которые готовы этим опытом делиться, думаю, эти люди вносят новые подходы. Поэтому я не могу и не хочу говорить, что у нас всё плохо и нужно сделать все как там. Но хотелось бы, чтобы отношения между преподавателями и студентами были боле человечными.
М.С. Я как ученик, школьник, очень много общаюсь со своими сверстниками, в том числе и через интернет, могу сказать, что отношение учителей к учащимся бывает разное. Есть такие школы, где к ученику относятся чуть ли не как к крепостному.
А.К. Из моего опыта английского образования, что мне очень запомнилось, и я считаю, что это очень правильно. Те профессора, у которых я учился, в письменных работах отмечали не то, что плохо, как у нас обычно отмечают учителя красной ручкой, выделяют ошибки, пишут слово «плохо», а там во всех наших работах выделялось то, что хорошо, то, что правильно, здорово, и много было восклицательных знаков на полях любой работы. Могла быть оценка даже не очень высокая, но стимулировалось то, что ты делаешь хорошо, а не то, что ты делаешь плохо. Мне кажется, это очень важно психологически. И вот это один из моментов, который хотелось бы перенести на нашу школу, чтобы наши преподаватели использовали такие методы. Особенно это важно для детей. Студенты уже более сформированные личности, и на их дальнейшую судьбу этим сложнее повлиять. А вот если школьникам всё время говорить, что в твоих работах плохо это, другое, третье, то в будущем эти люди не полностью смогут использовать тот потенциал, который в них заложен.
М.С. Скажи, пригодились ли тебе в нынешней работе опыт и знания, полученные при обучении в Kingston business school, в лондонском Институте директоров?
А.К. Да, пригодились и пригождаются. Где-то в совершенно неожиданных ситуациях. Идёт, допустим обсуждение какого-то инвестпроекта, и та терминология, те подходы, которые мы учили там, они очень сильно помогают решать какие-то задачи здесь. Плюс в общении с иностранными инвесторами, которых мы тоже сейчас хотим видеть в Москве, чтобы они развивались здесь, чтобы они не увозили технологии из города, из страны, а наоборот, чтобы привозили свои и развивали их здесь, тоже помогает говорить с ними на одном языке.
М.С. У тебя есть водитель?
А.К. Сейчас есть. С 1986 до прошлого года сам ездил. С этой работой без водителя невозможно. Плюс, пока едешь в машине можно решать вопросы по телефону, читаю почту, отвечаю. В выходные, правда, езжу сам за рулём.
М.С. А в метро давно спускался?
А.К. Вчера ездил.
М.С. Если тебя на автомобиле остановят ГАИшники, ты будешь показывать им только водительское удостоверение или и удостоверение члена Московского правительства? Были ли такие случаи?
А.К. Уже останавливали, и не показывал. На служебной машине, конечно, приходится показывать, поскольку бывают закрытые проезды, а вот на своей машине ты не чиновник, а обычный водитель.
М.С. Я знаю, что ты занимаешься благотворительной деятельностью, как частное лицо. Помогаешь детям-инвалидам. Скажи, что движет вот такими твоими поступками?
А.К. Я не люблю на эту тему говорить, считаю, что акцентировать внимание на благотворительности может только тот, кто собственно организовывает других людей, а если человек сам оказывает помощь, лучше это делать тихо. Делаю, потому что считаю, что людям нужно помогать, конечно, некоторые истории, с которыми приходится сталкиваться, трогают, и когда ты понимаешь, что своими действиями и деньгами можешь спасти человека, это очень важно. Но я никогда не перечисляю деньги, если не знаю, куда они идут, и если не знаю людей, которые этим занимаются. К сожалению, я сталкивался с мошенничеством даже в такой сфере.
М.С. Что для тебя в жизни самое важное?
А.К. Сейчас я всё больше и больше понимаю, что - семья.
М.С. Чего ты не сделал бы ни при каких обстоятельствах?
А.К. Много бы чего не сделал. Затрудняюсь на этот вопрос ответить. Есть очень много вещей, которые вызывают у меня негативную реакцию. Считаю, что нельзя делать ничего, что может повлиять на ощущение собственной гармонии жизни, и эти вещи могут иметь такой сильно отложенный эффект, и я не хочу этого ни сразу, ни в отложенном варианте. Таких вещей достаточно много, и я понимаю, что это противоречит моим взглядам.
М.С. Умеешь ли ты прощать? А есть то, за что ты никогда бы не простил?
А.К. Прощать умею. Я незлопамятный и отходчивый. Что не простил бы никогда? Не знаю. На многие вещи, которые происходили в моей жизни, скажем, двадцать лет назад, и которые, казалось, что никогда не прощу, сейчас я смотрю по-другому, понимаю, что вполне могу простить. Но точно скажу, что не всё можно простить сразу и не всё простить легко.
М.С. Твой жизненный девиз!
А.К. Верить в лучшее.
М.С. И напоследок, что ты пожелаешь подрастающему поколению? С кого нам брать пример? С чем мы должны вступать во взрослую жизнь?
А.К. Повторю: верить в лучшее. Нужно верить в себя, и верить в то, что хороших людей больше, чем плохих!
Октябрь, 2012 г.
©Михаил Самарский
Тема создана